ПРРЛ-ХАРБОР!
В воскресенье вечером 7 декабря 1941 года мы были одни за столом в
Чекерсе с Уайнантом и Авереллом Гарриманом. Вскоре после начала передачи
последних известий, в 9 часов вечера, я включил свой небольшой
радиоприемник. Был передан ряд сообщений о сражениях на русском фронте и на
английском фронте в Ливии, а в конце передачи было сказано несколько фраз о
нападении японцев на американские суда на Гавайях, а также о японских атаках
на английские суда в районе Голландской Индии. Затем последовало сообщение о
том, что после последних известий такой-то выступит с комментариями, а затем
начнется программа "Мозгового треста" или что-то в этом роде. Я лично не
вынес из этой передачи какого-либо ясного впечатления, но Аверелл заявил,
что было сказано что-то о нападении японцев на американцев, и, несмотря на
нашу усталость и желание отдохнуть, мы не расходились. В этот момент мой
дворецкий Сойерс, который уже слышал о том, что произошло, вошел в комнату и
сказал: "Это правда. Мы сами слышали это сообщение. Японцы напали на
американцев". Воцарилось молчание. 11 ноября на завтраке в Мэншен-Хаус я
заявил, что если японцы нападут на Соединенные Штаты, то объявление войны со
стороны Англии последует "в тот же час". Я встал из-за стола и прошел через
вестибюль в секретариат, где работа никогда не останавливалась. Я попросил
вызвать к телефону президента. Посол последовал за мной и, вообразив, что я
собираюсь принять какое-то бесповоротное решение, спросил: "Не думаете ли
вы, что следовало бы сначала получить подтверждение?"
Через две-три минуты я услышал голос президента. "Господин президент, -
спросил я, - что это такое сообщают о Японии?" "Это правда, - ответил он. -
Они атаковали нас в Пшрл-Харборе. Мы все теперь связаны одной веревочкой". Я
передал трубку Уайнанту, и они обменялись несколькими фразами, причем посол
сначала говорил: "Хорошо, хорошо", а затем более встревоженным тоном: "Вот
как!" Я снова взял трубку и сказал: "Это, безусловно, упрощает положение. Да
пребудет с вами Бог", - или что-то в этом роде. Затем мы снова отправились в
холл и попытались вдуматься в это событие огромного мирового значения,
которое имело настолько сенсационный характер, что потрясло даже тех, кто
находился в центре мировой политической жизни. Оба моих американских друга
приняли этот удар с достойной восхищения стойкостью. Мы не имели ни
малейшего представления о том, сколь серьезный ущерб был нанесен флоту
Соединенных Штатов. Они не стали жаловаться или скорбеть по поводу того, что
их страна вступила в войну. Они не тратили слов на упреки или на выражения
горести. Собственно говоря, можно было даже подумать, что они испытывали
облегчение, избавившись от давно мучившей их заботы.
x x x
Ни один американец не подумает обо мне плохо, если я открыто признаюсь,
что для меня было величайшей радостью иметь Соединенные Штаты на нашей
стороне. Я не мог предсказать ход событий. Я не претендую на то, что я точно
оценил военную мощь Японии, но в тот момент я знал, что Соединенные Штаты
участвуют в войне и что они будут бороться насмерть, вкладывая в эту борьбу
все свои силы. Итак, в конце концов мы победили! Да, после нападения
Франции, после угрозы вторжения, перед лицом которой, если не считать
военно-воздушных и военно-морских сил, мы были почти безоружны, после
смертельной схватки с подводным флотом врага - первой битвы за Атлантику,
выигранной с таким огромным трудом, после 17 месяцев борьбы в одиночку и 19
месяцев, в течение которых я нес ответственность за страну в такой
исключительно напряженной обстановке, - мы выиграли войну. Англия будет
жить; Великобритания будет жить; Содружество наций и империя будут жить.
Никто не мог сказать, сколько продлится война и как она закончится, да я и
не заботился об этом в тот момент. Как уже не раз за длинную историю нашего
острова, мы выйдем из войны хотя и истерзанными и покалеченными, но
уцелевшими и с победой. Мы не будем стерты с лица земли. Наша история не
придет к концу. Возможно, что даже нам лично удастся избежать смерти. Судьба
Гитлера была решена. Судьба Муссолини была решена. Что же касается японцев,
то они будут стерты в порошок. Все остальное зависело исключительно от
правильного использования наших подавляющих сил. Силы Британской империи,
Советского Союза, а теперь и Соединенных Штатов, неразрывно связанных между
собой, на мой взгляд, превосходили силы их противников вдвое или даже втрое.
Без сомнения, для одержания победы понадобится много времени. Я ожидал, что
нам придется понести на Дальнем Востоке ужасающие потери, но все это будет
только преходящим этапом. Объединившись, мы могли победить кого угодно во
всем мире. Нам предстояли еще многие катастрофы, неизмеримые потери и
несчастья, но в том, что как закончится война, сомневаться уже не
приходилось.
Едва проснувшись, я решил немедленно отправиться повидаться с президентом
Рузвельтом.
Бывший военный моряк - президенту Рузвельту
9 декабря 1941 года
"1. Благодарю за Вашу телеграмму от 8 декабря. Теперь, когда мы, как Вы
говорите, "связаны одной веревочкой", не сочтете ли Вы целесообразным снова
встретиться для совещания? Мы могли бы рассмотреть все военные планы в свете
новой ситуации и реальных фактов, а также решить проблемы производства и
распределения материалов. Я считаю, что все эти вопросы, из коих некоторые
внушают мне беспокойство, могут быть наилучшим образом разрешены лишь
высшими государственными руководителями. Для меня было бы также очень
большим удовольствием снова встретиться с Вами, и чем скорее, тем лучше.
2. Я мог бы при желании выехать отсюда через день-два и прибыть на
военном корабле в Балтимор или Аннаполис. Путешествие займет около восьми
дней, и я мог бы устроить дело таким образом, чтобы пробыть неделю, так что
мы могли бы разрешить все важные вопросы. Я захватил бы с собой Паунда *,
Портала **, Дилла *** и Бивербрука, а также необходимый штат.
3. Сообщите мне, пожалуйста, как можно скорее, что Вы думаете по этому
поводу".
На следующий день я получил известие от президента. Он сообщал, что в
восторге от моего предстоящего визи---------------------------------------*
Главнокомандующий Военно-морским флотом Великобритании.
** Главнокомандующий Военно-воздушными силами Великобритании.
*** Глава военной миссии Великобритании в США. та в Белый дом. Он считал,
что сам он не может выехать из страны. Происходит мобилизация, и положение
на Тихом океане неопределенно. Он выражал уверенность в том, что мы сможем
разрешить все трудности, связанные с вопросами производства и снабжения. Он
подчеркивал, что такое путешествие будет связано с личным риском для меня и
что этот вопрос необходимо тщательно продумать.
x x x
Военный кабинет санкционировал немедленное объявление войны Японии, для
чего уже были проделаны все необходимые предварительные формальности. Так
как Идеи уже выехал в Москву и я взял на себя руководство министерством
иностранных дел, я послал японскому послу следующее письмо:
Министерство иностранных дел
8 декабря
"Сэр!
Вечером 7 декабря правительству его величества в Соединенном Королевстве
стало известно, что японские войска без предварительного предупреждения в
форме объявления войны или ультиматума, грозившего объявлением войны,
произвели попытку высадиться на побережье Малайи и подвергли бомбардировке
Сингапур и Гонконг.
Ввиду этих вопиющих актов неспровоцированной агрессии, совершенных в
явное нарушение международного права и, в частности, статьи 1 Третьей
Гаагской конвенции, относящейся к началу военных действий, участницами
которой являются как Япония, так и Соединенное Королевство, послу его
величества в Токио поручено информировать японское императорское
правительство от имени правительства его величества в Соединенном
Королевстве, что между двумя нашими странами существует состояние войны. С
глубоким уважением, сэр, имею честь быть Вашим покорным слугой Уинстон С.
Черчилль".
Некоторым не понравился этот церемонный стиль. Но в конце концов, когда
вам предстоит убить человека, быть вежливым ничего не стоит.
Обе палаты единогласно голосовали за решение об объявлении войны.
x x x
В течение некоторого времени нам не сообщали никаких подробностей о том,
что произошло в Пшрл-Харборе, но теперь все это описано исчерпывающим
образом.
До начала 1941 года японский план войны на море против Соединенных Штатов
предусматривал, что их основные военно-морские силы дадут бой в водах близ
Филиппин, когда американцы, как этого можно было ожидать, будут пробивать
себе путь через Тихий океан, дабы прийти на помощь гарнизону этого
аванпоста. Мысль о внезапном нападении на Пшрл-Харбор зародилась в мозгу
главнокомандующего японским флотом адмирала Ямамото. Подготовка к этому
предательскому удару, который должен был быть нанесен до объявления войны,
проводилась в условиях полной секретности, и к 22 ноября, на редко
посещаемой якорной стоянке у Курильских островов, к северу от собственно
Японии, были сосредоточены ударные силы в составе шести авианосцев с
поддерживающими их линкорами и крейсерами. Дата нападения уже была назначена
на воскресенье, 7 декабря, и 26 ноября (время Восточного полушария) эскадра
под командованием адмирала Нагумо вышла в море. Держась далеко к северу от
Гавайских островов, среди туманов и штормов этих северных широт, Нагумо
приблизился к цели незамеченным. Атака была совершена в роковой день перед
восходом солнца с позиции, находившейся на расстоянии примерно 275 миль к
северу от Пшрл-Харбора. В ней принимало участие 360 самолетов, среди которых
были бомбардировщики всех типов, сопровождавшиеся истребителями. Первая
бомба упала в 7 часов 55 минут утра. В гавани в это время находилось 94
корабля американского военно-морского флота. Основными мишенями из них
явились восемь линкоров Тихоокеанского флота. К счастью, авианосцы,
эскортируемые крупными силами крейсеров, находились в другом месте, выполняя
задание.
История этого нападения не раз уже была красочно описана. Здесь
достаточно будет упомянуть лишь о наиболее ярких фактах и отметить
эффективность беспощадных действий японских летчиков. К 8 часам 25 минутам
утра первые волны самолетов-торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков
нанесли намеченный удар. К 10 часам утра бой уже закончился, и противник
удалился, оставив за собой разбитый флот, окутанный завесой огня и дыма, и
возбудив у Соединенных Штатов жажду мести. Линкор "Аризона" был взорван,
"Оклахома" опрокинулся, "Уэст Вирджиния" и "Калифорния" затонули у своих
причалов, а все остальные линкоры, кроме находившегося в сухом доке линкора
"Пенсильвания", были сильно повреждены. Погибло свыше двух тысяч американцев
и около двух тысяч было ранено. Господство на Тихом океане перешло в руки
японцев, и стратегическое соотношение сил в мире на время коренным образом
изменилось.
x x x
Мои надежды на то, что генерал Окинлек * очистит в феврале 1942 года
Ливию, не оправдались. Он понес ряд тяжелых поражений. Гитлер, по-видимому
воодушевленный этим успехом, решил предпринять крупные операции в борьбе за
Тунис и вскоре перебросил туда через Италию и Средиземное море свежие войска
численностью около 200 тысяч человек. Ввиду этого английские и американские
войска оказались втянутыми в более крупную и длительную кампанию в Северной
Африке, чем я рассчитывал. В результате этого в осуществлении нашего
расписания произошла четырехмесячная задержка. Англо-американские союзники
не обеспечили себе контроль над "всеми владениями Франции в Северной и
Западной Африке, а также контроль Великобритании над всем североафриканским
побережьем от Туниса до Египта" к концу 1942 года. Мы достигли этого только
в мае 1943 года. Поэтому наш основной план форсирования Ла-Манша с целью
освобождения Франции, на осуществление которого я искренне надеялся и для
чего положил немало трудов, не удалось претворить в жизнь в это лето, и мы
вынуждены были отложить его на целый год, до лета 1944 года.
---------------------------------------* Командующий британскими войсками на
Ближнем востоке в 1941 - 1942 гг.
Мои позднейшие размышления по этому поводу и полные сведения, которыми мы
располагаем в настоящее время, убедили меня в том, что эта затяжка в
выполнении наших планов обернулась в нашу пользу. Отсрочка посылки
экспедиционных войск на год спасла нас от предприятия, которое в тот момент
в лучшем случае было бы чрезвычайно рискованным, а весьма возможно, привело
бы к катастрофе мирового значения. Теперь я уверен, что даже если бы
операция "Торч" закончилась в 1942 году так, как я надеялся, или если бы мы
даже не пытались ее осуществить, попытка форсировать Ла-Манш в 1943 году
повлекла бы за собой серьезнейшее поражение с огромными потерями, что имело
бы не поддающиеся определению последствия для исхода войны. Я стал сознавать
это все яснее в течение 1943 года и поэтому примирился с неизбежностью
отсрочки операции "Оверлорд", несмотря на то что полностью понимал
раздражение и гнев нашего советского союзника.